Пепельница - голубое трогательное сердце - ощетинилась на меня недотушенными сигаретами. Бокал с вином на самом только дне исходится запущенным в него облачком дыма, принимающим чудаковатые, почти разумные формы, навеянные моим воображением, моим миром, слившимся с каждым кубометром пространства этой комнаты. Там я вижу змей, с любопытством всматривающихся в мои глаза, во избежание гипнотического транса трансформирующихся в вольных драконов, в облики Ветра, Луны и Отчаяния. Там, в бокале, мои сказки, такие незамысловатые и чудаковатые, как нескладные, нерадивые, молодые оборотни, только что обнаружившие, что с ними что-то не так: "Куда делась шерсть, клыки и всё прочее? Куда мне идти теперь? Нет, дудки! Я не могу жить среди людей!" Но потом они тоже смотрят мне в глаза и успокаиваются, зная, что произойдёт дальше. Я улыбаюсь им и выпиваю до дна, втягивая в себя весь дым.
Только бы письма шли.