Белокурый Пьер плавно поднялся с пола и, протянув руки ладонями вверх в знак безобидности своих намерений, медленно подошел к Клаусу.
- Мы лёгкие Мира. Мы дышим жизнью таких, как ты, и пока что-то живо Здесь, мы не замрем.
- Что это за чушь? Как прикажете понимать? О какой такой жизни вы вообще можете говорить? Вы врываетесь в мою жизнь и идете сквозь неё напролом, оставляя за собой руины и кучи трупов! Вас никто не звал, я не ждал вас! Я не хочу вас больше видеть!
- Не звал? Не ждал? Разве? - нехотя оторвавшись от чая, подал тусклый и треснутый голос, Мортимер, слившийся с темным узором ковра, и тут же чуть не захлебнулся от кашля. На белом мраморе края кружки остался алый отпечаток его губ. "
* * *
"Говорят, есть неуловимое время, место которому не среди десятилетий или даже столетий. Оно не принадлежит ни декабрю, ни январю, и чаще всего остается незамеченным никем, кроме тех, кому время единственный родственник, друг или собутыльник. Я называю его нулевым месяцем. А себя - нулевым человеком."
* * *
"Два молодых человека сидели напротив друг друга и играли в гляделки. Оба были непоколебимы в намерении победить, но так выносливы, что и не напрягались особо, а вели беседу и пили чай.
- Твои глаза светлы, как зимнее утро, а зрачки тонкие настолько, что ломкими кажутся. И если это зеркало, то как мало света они должны пропускать, как много они отражают?
- Радужка твоих глаз в черноте своей спорить не перестаёт с вечно расширенным донельзя зрачком-невидимкой. Зачем ты забираешь столько света у мира?
-Я не хотел обидеть тебя. Я просто хотел спросить. Почему ты благостный такой всегда, почему стороной обходят тебя тени? А я светом уже должен бы быть внутри переполнен, и всё чаще хочу вгрызться в артерию сонную мироздания, чтобы кровью его почти захлебнуться.
Черноглазый проводит кончиком языка по острой грани зубов и сглатывает накопившуюся слюну.
Светлоглазый его собеседник протягивает ледяную ладонь к щеке друга, манжета его рубашки натягивается и обнажает запястье, покрытое следами от укусов, четко вырисовывающимися малиновыми полумесяцами на молочном фоне. Мортимер судорожно выдыхает, ёжится, но не теряет взгляд брата.
-Жадность черного зеркала. Ты не видишь свет, который пожинаешь, как не можешь осветить себе путь в темноте его отражением.
-Тоска придирчивого взгляда. Ты отвергнешь миллиарды лучей, один из которых, случайный, ошибочно примешь за тот, что послан только тебе.
-Я не хотел обидеть тебя. Я просто хотел дать тебе ответ.
Они одновременно накрепко и надолго закрывают усталые глаза, а в чашки с остывшим чаем падает по одной прозрачной сияющей капле."
* * *
"Пара карикатурно разных детей идет по безлюдной улице навстречу утреннему свету, говорящем о приближении самой морозной зимы в истории маленького городка, в котором живет Клаус Одд. Мортимер плетется позади, он оступается и шаркает, но старается не отстать слишком сильно от длинноногого брата.
- Пьер, ну объясни мне, почему мы всегда из кожи вон лезем вслед за этими воздушными шариками - внутри в лучшем случае гелий, он даст нам повод несколько выдохов посмеяться, но не более того! Чаще всего в этих людях я вижу только зловонное дыхание болота, давшего им их так называемую жизнь. - Морти брезгливо поморщился.
Пьер на ходу резко оборачивается и с улыбкой задиристо тычет пальцем в младшего брата:
- Ну вот ты и признался, что не мне одному это нравится!
Морти демонстративно останавливается, скрещивает на груди руки и отворачивается в сторону, придавая себе вид, вместо возмущения показывающий его застуканным пакостником. Краем глаза замечая, что брат, не сбавляя темпа, разворачивается обратно, юноша пускается за ним с новой прытью, не забывая при этом запинаться о собственные ноги и громко пинать камни, попадающиеся на пути.
- И вовсе нет. - старается он говорить всё так же небрежно - Одни сплошные разочарования и всё на этом. Ты просто видишь то, что больнее тебя ударит, и бежишь к этому, как будто чем больше тебе достается тумаков, тем ты ближе к оправданию своего существования.
- Мортимер, мы идем к самому великому разочарованию этой конкретной жизни, так почему ты не остался дома? - всё так же беззлобно смеется над братиком Пьер.
- Я тебя умоляю! Да ты ещё меньше меня знаешь о том, что такое "эта конкретная жизнь"! А моя жизнь, кажется, уже не может быть более абстрактной и всеобъемлющей!
- Я понимаю, именно поэтому я и подчеркнул эти слова.
- А-а-а... - понял Мортимер - Ну в таком случае, я просто не хотел оставаться один в треклятом доме "этой конкретной жизни".
Пьер насмешливо фыркнул.
- Отвечай честно. А то я теряю всякий азарт, и наша игра в зеркала становится скучной, когда мы только кривимся друг другу в ответ.
Морти волевым усилием обгоняет старшего брата и поворачивается к нему лицом так, чтобы видеть снова его глаза.
- Я хочу пережить это разочарование, чтобы увидеть, как от кашля моего с неба начнет сыпаться побелка. - сквозь зубы яростно выпалил он.
Старший из детей движением руки останавливает брата, садится перед ним на корточки и мягко сжимает его ладонь.
- Братик, с тобой обязательно всё будет в порядке. Это его разочарование, всё, что осталось в нём от его настоящей Жизни, и только там она ещё может быть. Ты обязательно вдохнёшь, я обещаю. Ты сказал мне правду, и я не солгал тебе в ответ. Зеркала иначе не поступают. Ты знаешь, договор и правила игры всегда выше моего желания исказить что-то, даже если это касается твоего спокойствия. - Пьер показал пальцем куда-то за спину брата, и тот обернулся взглянуть: - Вон за той церковью есть сила, что тебя полечит. - он резко срывается с места и полутораметровыми шагами идет дальше, на ходу добавляя: - Кроме того, нам надо навестить могилу нашего друга.
Мортимер почти бегом устремляется вслед за Пьером, преодолевая ошеломление и непривычное, клонящее в сон тепло после сказанных им слов
- Э-эй! У нас ведь не бывает друзей в могилах! - хмурит брови младший.
- Ты что, забыл? - удивленно косится на него через плечо Пьер: - Ну и недолго же ты помнишь усопших собратьев! Он будет очень недоволен, когда услышит об этом!"
Крайне приветствуется коррекция русского языка, на который я, к своему глубочайшему сожалению и стыду, положил болт, ибо уже утро, я хочу спать, а эта трава меня не отпускала до последнего.